Выставка Павла Отдельнова «Промзона» прошла в Московском музее современного искусства с 30.01.19 по 10.03.19.
Более подробная информация о выставке на сайте музея
Сегодня к регионам особенно внимательны различные институции искусства и культуры: фонды, распределяющие гранты на культурное развитие, предпочитают региональные проекты московским, а художники, работающие с темой локальности, быстро завоевывают зрителя. Можем ли мы говорить о том, что локальность на наших глазах превращается в продукт?
Зачастую поиски особенности места приводят к работе с прошлым, где много еще не исследовано. С одной стороны, художественные проекты, которые открывают для нас память места и рассказывают истории о прошлом страны, являются частью большого процесса изменения производства знаний о прошлом. Мы видим, что режиссеры, писатели и художники теперь наряду с историками участвуют в процессе осмысления прошлого. С другой стороны, зачастую мы можем наблюдать, как авторами социальных и культурных проектов культивируется уникальность места как носителя своей истории и памяти.
Выставка Павла Отдельнова «Промзона» ММСИ на Петровке соединяет семейную историю художника и историю химического производства в городе Дзержинске в Нижегородской области. Выставка разделена на несколько разделов: «Руины», «Следы», «Музей», «Доска почета», «Песок», «Кинозал». Залы «Руин» заполнены изображениями бывших цехов, заводов и заводских территорий, где параллельно с живописным повествованием раскрывается история в воспоминаниях отца художника, которые даже оформлены в отдельную книгу и прилагаются к каталогу выставки.
Строение выставки отсылает нас к музейным экспозициям, где повествование последовательно разворачивается от одного сюжета к другому. Пространство Музея на Петровке представляет собой несколько залов, соединенных коридором, — оно позволяет выстроить экспозицию так, что тематические блоки не пересекаются друг с другом и воспринимаются зрителем как самостоятельные истории.
Выставку открывает раздел «Следы», где мы видим живописные работы, основанные на газетных вырезках и репортажах из жизни и происшествий на заводе. «Доска почета» представляет портреты работников завода, где есть и бабушка художника. Павел Отдельнов создает серию этих работ, анализируя стилевые особенности изображений передовиков производства из местных газет. Театральный свет, направленный на портреты, будто вырывает из зрителя ощущение трагедии. Мы должны вместе с автором пережить ощущение потери человеческой индивидуальности, которую заменили «образы, созданные идеологической машиной».
Далее мы переходим к «Музею», где собраны фрагменты истории Дзержинска в артефактах и рассказах отца художника, запахи завода и карты. В разделе «Музей» художник также выставляет свою переписку с бывшим немецким летчиком Клаусом Фрицтше, который помогал определить точное местоположение исчезнувшего Ворошиловского поселка. Художник написал Фрицтше с просьбой помочь в исследовании, когда познакомился с книгой его воспоминаний. Переписку по электронной почте с пилотом, написавшим книгу воспоминаний, интересно читать. Большие полотна с распечатанной перепиской на выставке показались инородными, потому что первый раз на выставке приоткрывают процесс работы над проектом. Завершенная экспозиция ощущалась как неживая и застывшая в сравнении с историей неожиданного знакомства.
Попытку показать историю Дзержинска через личные воспоминания можно увидеть и на видео в разделе «Музей», где отец художника проводит экскурсию по заводу. Мы все еще не можем выйти за пределы завода. Экскурсия проходит в цехах, которые мы увидим далее на живописных изображениях. Так, воспоминания отца вращаются вокруг заводской жизни. Это и есть тема выставки, однако превращение завода в закрытую систему отрывает от жизни за его пределами.
И, забегая вперед, хочу сказать о фильме, который показывают в разделе «Кинозал». В фильме «Химзавод» снятые сверху панорамы намекают на масштаб производства, но не позволяют нам встретиться лицом к лицу с городом, разглядеть его детали. «Повседневная жизнь людей», которую хотел показать художник, снова оказывается скрытой от нас. Тема завода как будто заставляет художника подвергать цензуре весь материал, который с ним не связан. Случайное знакомство, семейная история и заводская повседневность оказываются на периферии выставки, хотя из текста художника ясно, что именно это для него важно.
Живописные изображения руинированных пространств становятся интерлюдиями между «серьезными» музейными разделами. Они отличаются сглаженностью фактуры и лаконичностью композиции, которая тяготеет к фотографичности, с небольшим количеством деталей и четко выделенным центром. Если вспомнить другие работы Отдельнова, например, «Внутреннее Дегунино», где художник изображает спальные районы и городские окраины, они отличаются ощущением безместья и безвременья. Пустынные места и заброшенные цеха могут быть везде. За редким исключением, небо всегда затянуто серыми облаками, и а вокруг зданий снег и распутица. Сложно определить время года, скорее всего, межсезонье. Все это унифицирует пейзажи, делая места похожими друг на друга. Важнее ощущение современного городского ландшафта, чем привязка к месту.
Однако обилие сопровождающих текстов — воспоминаний отца, поясняющих текстов художника и отрывков из книг, — лишает работы ощущения безвременья и задает конкретные временные и пространственные координаты. Заводские ландшафты превращаются в документы наряду с текстами. Одновременно заметки отца, оказавшись в условно музейной экспозиции, теряют свою жизненную, повседневную составляющую и становятся экспликациями к работам художника.
Какую историю мы услышали? Раньше Дзержинск был центром химической промышленности, где трудилась семья художника — «трудовая династия». Сейчас история постепенно стирается, забывается, превращаясь в незнакомый для современного человека мир. Выставка «Промзона», в таком случае, становится попыткой сохранить ускользающее советское прошлое. Что это за прошлое? Оно состоит из заводской архитектуры «Руин», газетных репортажей, портретов передовиков производства на «Доске почета», которые, как мы помним, созданы идеологической машиной… Получается, выставке необходимо сохранить «большую» историю, где почти нет места человеку, только воспоминаниям о машине — заводской и идеологической.
Личное и локальное уходит из экспозиции, когда мы хотим подогнать его под готовые и отработанные формы. Музей в «Промзоне» стал сеткой, которую наложили на материал, строго очертив его границы. Интерьеры завода не могут находиться в одном зале с общими планами, а портреты рабочих непременно должны быть помещены в отдельный зал на одну стену. «Большое» прошлое не пересекается с запустением, которое означает современность.
Несмотря на опасения, что мы утратим эту историю, она сосуществует с нами везде. В заброшенных или переделанных заводских пространствах, в языке средств массовой информации. Руины и заброшки сейчас стали частью каждодневной жизни, а «эстетика ебеней» превратилась в эстетику повседневности. И в Москве, и в Дзержинске пейзаж одинаковый. На самом деле, в пустынных пейзажах и руинах завода нет ничего исключительного — это общее место нашего пейзажа сейчас, как бы выставка нам ни сообщала об уникальности заводского прошлого Дзержинска.
Похожа и история, если писать ее общими мазками. Выставка «Промзона» представляет такие общие мазки: заводское прошлое, история рабочей семьи, разрушение, развал. В таком случае необходимо найти оптику, чтобы показать такую историю. И выбор музея как структуры экспозиции кажется вполне обоснованным. Что дает нам музей? Он наделяет важностью произошедшее. Если частичка прошлого попала в музей, значит, она достойна сохранения.
Пересечение личной истории и прошлого страны в контексте краеведческого квазимузея — беспроигрышный вариант для выставки в период увлечения всем личным и локальным. И таких проектов сейчас становится все больше. Мы видим выставки о прошлом региона, инициированные не только региональными институциями, которые создают себе имидж благодетелей, открывающих тайные страницы истории. Художники делают своей стратегией работу с темой места, откуда их семья и они сами. Регион как тема позволяет найти финансирование для проекта и поставить художника в позицию эксперта, который знает все об истории своего места.
Позитивный подход к истории кажется опасным, так как не оставляет пространства для критики. История места воспринимается как нечто безусловно ценное и превращается в объект восхищения, смещая акцент с критериев оценки самой выставки. Замыкание на своей особенности может породить не только уход от общего контекста искусства, но и превращение прошлого в сувенир, который может принести необходимое финансирование, но и свести к упрощенной схеме человеческую историю.